Юлия Кабелкайте, генеральный директор туристического агентства «Формула отпуска», 31 год

Замуж я вышла в 25. Он был старше меня на полтора года. До этого мы три года встречались. Наши отношения с самого начала развивались неоднозначно, но я полюбила и считала, что встретила человека, с которым, несмотря ни на что, готова прожить всю жизнь. При этом у меня было довольно много навязанных — обществом, семьей, окружением — стереотипов, которые мне хотелось воплотить в жизнь. Это, в частности, касалось и пресловутого штампа в паспорте. Сейчас я признаю, что официальная регистрация брака — следствие, а не причина счастливой совместной жизни, но тогда это было для меня очень важным. Я практически настояла, и мы все же официально поженились.

Кроме того, так как мои родители расстались, когда мне было три года, мне всегда хотелось иметь «нормальную» семью. И как раз семья мужа казалась в этом смысле не нормальной, а идеальной: родители 40 лет живут вместе, имеют двоих уже взрослых детей, при этом все постоянно общаются. Я думала, что человек, выросший в такой атмосфере, перенесет эту модель и на свою (т. е. нашу) семью. Но чем дальше, тем отчетливее я поняла, что его очень устраивает оставаться членом большой семьи родителей, и просто «подключить» туда же и меня. Хотя первый год брака прошел для меня на колоссальном подъеме, ведь сбылись мои мечты!

Вскоре родители мужа подали мне идею открыть собственное турагентство и предложили материальную помощь для старта. Нагрузка навалилась колоссальная. Я стала жить «двойной жизнью» — с одной стороны, бизнес требовал времени, сил и отдачи, и я, бывало, несколько суток подряд не могла заснуть ночью от элементарного перенапряжения, с другой — я же делала все, чтобы не акцентировать на этом внимание. У меня было ощущение, что моя работа в глазах мужа — развлечение, которое позволяет мне не сидеть дома. Только в компании общих друзей муж мог заметить: «А Юля-то у меня — молодец. Все сама, и ведь ей никто не помогает». Если у меня была возможность не афишировать свою должность, я ей всегда пользовалась. Сейчас я вообще думаю, что принижала свой вклад и свои достижения. Перелом наступил в буквальном смысле: моя заместительница сломала ногу и выпала из рабочего процесса накануне «горячего» туристического сезона. Весь удар мне пришлось принять на себя: я стала работать намного больше, и скрывать свою занятость уже не было ни возможности, ни сил. И в тот момент я почувствовала, что осталась одна. Мне очень требовалась помощь — и реальная физическая, и моральная, конечно. На «двойную жизнь» уже не хватало ресурсов. Но муж будто отказывался понимать, что происходит, требуя от меня, чтобы наша жизнь хотя бы внешне никак не менялась.

Спустя полгода, когда я вышла из состояния цейтнота и стресса и огляделась по сторонам, то поняла, что стоило мне перестать везти, как паровозу, наши отношения, как они встали.

Поговорить у нас никак не получалось. Муж не хотел слушать «эту ерунду» и отвечал: «Лично меня в наших отношениях все устраивает. Если у тебя есть претензии, то ты с ними и разбирайся». Это отношение масштабировалось и на ставший болезненным для нашей пары «детский вопрос». Однако сделав выводы из истории со «штампом в паспорте», я не хотела его ни  подталкивать, ни заставлять, ни тем более ставить перед фактом.

В итоге в ходе очередной моей попытки донести то, что я чувствую в наших отношениях и понять, как это видит он и куда, по его мнению, мы придем, если все будет продолжаться в том же духе, я услышала предложение «съездить отдохнуть» или «пойти пожить к маме», что я и сделала. Когда у нас состоялся разговор, я сказала, что не могу отделаться от ощущения, что все время куда-то его тащу против его воли: то в брак, то в отцовство, то еще куда-то. Я знала, что мой уход — это шаг отчаяния, последняя мера, чтобы привлечь его внимание к себе и к нашим отношениям. Но муж сказал довольно четко, что «стоять под балконом и петь серенады» он не будет. А я, кстати, как раз этого и не ждала. Я ждала осознанного ответа на вопрос, какими он видит наши отношения дальше, если вообще видит. Целый год я держала дистанцию с внешним миром, объясняя, что ничего страшного, мы не развелись, просто пока не живем вместе. Но муж занял позицию обиженного, брошенного женой, которая почему-то вдруг ушла и не возвращается. Вернуть меня пытались его родители, общие друзья, только не он. И в одну из наших встреч он мне сказал: «Ты же меня хорошо знаешь. Тогда ты тем более должна знать, что я не изменюсь». И я понимаю, что он прав, потому что он имеет право быть самим собой. Но по своему опыту я знаю, что измениться можно — было бы желание, но это намного тяжелее, чем сказать «да, я такой».

Официальный развод все же состоялся, когда я совершенно случайно узнала, что муж для всех продолжает играть роль оставленного, покинутого и оскорбленного, а сам уже полгода  живет с другой женщиной. Эта ситуация, первоначально ужасно болезненная, в итоге избавила меня от чувства вины перед «брошенным» на произвол судьбы мужем. Потому что до этого момента мне было сложно поставить «точку» в наших отношениях.

Муж долго отказывался идти подавать заявление на развод, мотивируя это тем, что я прекрасно знаю, насколько неважны для него «все эти официальные процедуры».

Я не горжусь тем, что мне пришлось пережить развод, и не считаю это личным достижением. Но сейчас я гораздо лучше понимаю, что нужно лично мне, чего бы мне хотелось, что является для меня по-настоящему важным и ценным. Не могу сказать, что развод помог мне открыть в себе новые качества, скорее я смогла вернуться к себе настоящей. 

Елена Шмидт, управляющий партнер фирмы «Фармоникс»

Мне 41 год, замуж я вышла «как все» — в 24 года за иностранца, но жить остались в России. Причем это был сознательный выбор: немцы очень надежны. Романтические чувства присутствовали, но это было вторично, первично — надежность, стабильность и рациональный подход к жизни.

Вступить в брак было совместным решением. Но каждый при этом считал себя в нем главным. У нас были партнерские отношения, просто меня тянуло в одну сторону, его — в другую.

В первый год хотелось чего-то нового, но ты понимаешь, что твоя вторая половина тебе этого дать не может, и во всех своих инициативах не находишь поддержки. Его все устраивало. Он начал первым смотреть в «другую сторону» в поисках своего идеала: именно домашнего, тапочно-котлеточного. При этом я идеальная хозяйка, прекрасно готовлю, всегда держала дом в идеальном порядке, и никаких претензий по этой части ко мне никогда не было. Наоборот, обустройство дома мне тогда, да и сейчас, доставляет удовольствие.

Но недовольство в отношениях накапливается. Нам не хватало друг друга в плане эмоций, ощущения друг друга. Причем, как мне кажется, это было обоюдным: ему не хватало меня, а мне — его.

Про немцев говорят, что они эффективны, но не креативны. В начале меня это очень привлекало: я всегда знала, какой у нас план дня, месяца и даже план года. Но как раз потом эта структурированность и запланированность даже с моей врожденной консервативностью стала меня утомлять. Хотя в рабочих вопросах он мне очень помогал. На тот момент мы оба — вчерашние выпускники вузов — начинали активно строить карьеру.

Я всегда была настроена на успех, но муж к моим рабочим успехам не ревновал. Наоборот, я могла обсудить с ним рабочий вопрос, хотя я работала совсем в другой сфере — компании Bayer. Его советы всегда были очень эффективны, что бы он ни говорил. Дальше я придавала им оттенок креативности — и добивалась успеха. То, что я не могла сделать в своей семейной жизни в плане экспромта и креатива, я переносила на работу, где отрывалась по полной программе.

Так было все десять лет нашего брака. Еще в самом начале у меня были гениальные идеи, как разнообразить нашу жизнь — например, сорваться к друзьям на вечеринку, но все это заканчивалось одинаково. Он говорил: «все, стоп, надо ехать домой. Это нельзя и это нельзя». Всегда была сдерживающая сила, даже если тебе хорошо. Это была уже некая власть обстоятельств над тобой, которая решает, как надо жить «правильно».

Конечно, были срывы, что естественно, и истерики, но крайне редко. Наши семейные проблемы я долгое время вообще  считала не проблемами, а так, мелкой деталью, которая, конечно, мешает жить, но не сильно, и ее решение можно отложить «на потом». Думала, что если сейчас не готова решать, могу просто изменить свое отношение к этому.

Я очень старалась. Во-первых, потому что я не могла признать, что я где-то совершила ошибку (например, выйдя замуж), во-вторых, я же сама принимала все решения. Внешне мы выглядели идеальной парой с идеальными отношениями.

После неудачных социальных экспромтов мы взяли собаку, решив, что это сблизит нас и добавит новизну в отношения. Это была ошибка, хотя мы очень старались «все делать правильно». Мы выбрали совершенно не городскую собаку — афганскую борзую. Поэтому наше основное сближение происходило в тот момент, когда мы в течение шести часов разыскивали ее с фонариками по всему Нескучному саду (она любила от нас убегать на прогулке). 

Развод случился, наверное, потому, что в какой-то момент мы оба стали «смотреть по сторонам». Я-то анализировала ролевые модели других семей. Но он первый нашел свое счастье. Узнав об этом случайно, собрала свои вещи и ушла без скандала. Хотя, конечно, я не каменная. Узнав о существовании другой женщины, я высказала мужу все, что о нем думаю и о ситуации. И, знаете, после такого эмоционального выступления мне стало легче.

Он, конечно, пытался меня возвращать, говорил, что мы оба допустили ошибку, но я считаю, что все поступки по «возврату» меня были больше продиктованы привычкой. Не поверите, но сильной эмоциональной травмы перед разводом у меня не было. Я анализировала факты: у меня много работы, и я ею поглощена, он хочет развода, и я его тоже хочу.  Помню, тогда подумала: «Боже мой, ну ведь это должно было случиться рано или поздно». 

И я получила шанс наконец начать жить по-настоящему. И когда он наконец устал меня возвращать, то подал на развод. Я очень благодарна ему, что он довел эту ситуацию до конца. Мы остались приятелями. В конце концов никто никому не сделал больно, и у нас было общее прошлое.

Вообще в том, что распадаются отношения, я считаю, всегда виновата женщина. В том, что распался мой брак, конечно, виновата я. Я хотела другой жизни и других отношений. Чтобы остаться в своем браке, мне надо было себя сломать и отключить свои желания, но я себя не сломала, и поэтому брак кончился. Я могла себя убедить, что не надо ничего менять, а надо просто жить в тех условиях, которые есть. Это я не подходила под эту модель брака. Сейчас я стала собой прежней.

После развода я наконец перестала заниматься «семейным планированием», но второй брак случился довольно скоро. Во-первых, после того, как я, не стесняясь, объявила, что мой первый брак кончился, на дистанцию ухаживания вернулись те, кто не проявлял инициативы, зная, что я замужем. Мы вместе уже пять лет, моей дочери три года.

В нашем браке я просто живу и больше не взращиваю отношения. Они просто есть. Если в том браке я сама себя не устраивала, то в этом браке я себе нравлюсь. Мне не надо воспитывать в себе отношение к чему бы то ни было. Жизнь бьет ключом. Мы все время куда-то уезжаем, много суеты. Наверное, именно этой суеты мне не хватало в стерильности первого брака. И наконец у меня много чувств. 

Если первый брак был браком разума, то второй стал браком сердца.

Какие выводы я сделала для себя из этой истории? Во-первых, все, что ни делается, к лучшему. Теперь я в этом просто уверена. Во-вторых, надо давать себе выплеснуть эмоции — те 15 минут моего монолога на повышенных тонах мужу о его измене были важными и дали мне эмоциональную разрядку. В-третьих, ни в коем случае не надо замыкаться в себе, надо выходить во внешний мир и не надо стесняться того, что случилось. Да, я открыто обсуждала, что развожусь, правда, конечно, не вдаваясь в детали. Вокруг меня оказалось много адекватных людей — друзей и подруг, — которые давали адекватные советы. Те друзья, которые считались общими, конечно, в момент развода разделились, но я не потеряла ничего.

У меня нет времени анализировать, а правильно ли я живу во втором браке.  Говорят, что второй брак — это победа надежды над опытом. Так и получилось: я когда-то надеялась жить эмоциями, ярко — и у меня все получилось. 

Мария Украдыженко, менеджер инвестиционных проектов

Формально я не была замужем, но это можно легко назвать гражданским браком — к моменту того расставания мы прожили вместе 6 лет.  Много раз планировали пожениться, трижды даже уже совсем серьёзно.  Мы встретились буквально на следующий день  после своего девятнадцатилетия. Я была студенткой. О карьере я не думала, вся моя жизнь была нацелена на то, чтобы сделать хорошо любимому мужчине. Одно время довольно комфортно чувствовала себя домохозяйкой: мы переехали из Петербурга в Москву, сняли в Москве квартиру, строили жизнь в новом городе. Материально семью полностью обеспечивал он, и главным был, безусловно, тоже он. Однако чем больше он зарабатывал, тем позднее приходил домой, чаще не ужинал, мы все меньше и меньше времени проводили вместе.  Потом появилась возможность переехать в большую квартиру, нанять домработницу. У меня появилось много свободного времени, и я пошла снова учиться. Ему это в целом не нравилось, потому что хотелось, чтобы я всегда была дома. В итоге мы уехали за рубеж во время моей сессии, и я бросила институт. Потом я все-таки устроилась на работу. Там меня хвалили, быстро продвигали, но дома начались скандалы. Наши графики не совпадали: я рано вставала и рано ложилась. В результате он стал ходить везде один, а потом, как выяснилось, не один. Когда я обо всем узнала, то винила во всем себя, но мыслей бросить его не было. С тех пор мы перестали расставаться, я бросила работу и зажила уже совсем на 100% его жизнью. Но наши отношения уже никогда не вернулись к тем, какими они были раньше. За эти шесть лет он прошёл путь от обычного провинциального мальчика до московского олигарха со всеми атрибутами в виде дорогой машины, охраны и вороха малолетних любовниц из модельной среды. Пыталась поймать его с поличным, но при этом очень боялась расставания, думая, что если он меня бросит, то я умру.  Я, будучи худой от природы, похудела еще на шесть килограммов, была похожа просто на скелет. Само расставание в результате не было для меня громом среди ясного неба. Слишком долго все длилось. Он в очередной раз попросил меня уехать обратно в Петербург, сказал, что любит другую и хочет строить с ней отношения, выдав на прощание $1000, и разрешил пожить один месяц в его питерской квартире и надеется на то, что я его лишний раз не буду беспокоить. У меня не было сил сопротивляться, и я уехала. Сразу после приезда я устроилась на работу в первую попавшуюся фирму офис-менеджером с зарплатой $400. Уже через неделю он умолял меня вернуться, всё забыть и начать совместную жизнь, как говорят, с чистого листа. Но для меня это было хорошим уроком, и я уже ему не верила. Была обида за то, что я всё это время жила его жизнью.  Поэтому было страшно обидно, что он этого не ценил и смог меня бросить — одну, без денег, без жилья, без работы.  Я как-то вдруг поняла, что надо быть самостоятельной, что надо строить свою жизнь, что надо иметь какую-то финансовую и моральную независимость, чтобы никогда больше не оказаться в этой унизительной ситуации.  Так что получилось, что, сам того, наверное, не желая, он создал мне этот самый стимул, и очень качественно его создал.

Это был 2004 год. Сейчас я работаю в той же компании и являюсь одним из ее топ-менеджеров.