Юлия Кабелкайте, генеральный директор туристического агентства «Формула отпуска», 31 год
Замуж
я вышла в 25. Он был старше меня на полтора года. До этого мы три года
встречались. Наши отношения с самого начала развивались неоднозначно, но
я полюбила и считала, что встретила человека, с которым, несмотря ни на
что, готова прожить всю жизнь. При этом у меня было довольно много
навязанных — обществом, семьей, окружением — стереотипов, которые мне
хотелось воплотить в жизнь. Это, в частности, касалось и пресловутого
штампа в паспорте. Сейчас я признаю, что официальная регистрация брака —
следствие, а не причина счастливой совместной жизни, но тогда это было
для меня очень важным. Я практически настояла, и мы все же официально
поженились.
Кроме того, так как мои родители расстались, когда мне было три года,
мне всегда хотелось иметь «нормальную» семью. И как раз семья мужа
казалась в этом смысле не нормальной, а идеальной: родители 40 лет живут
вместе, имеют двоих уже взрослых детей, при этом все постоянно
общаются. Я думала, что человек, выросший в такой атмосфере, перенесет
эту модель и на свою (т. е. нашу) семью. Но чем дальше, тем отчетливее я
поняла, что его очень устраивает оставаться членом большой семьи
родителей, и просто «подключить» туда же и меня. Хотя первый год брака
прошел для меня на колоссальном подъеме, ведь сбылись мои мечты!
Вскоре родители мужа подали мне идею открыть собственное турагентство
и предложили материальную помощь для старта. Нагрузка навалилась
колоссальная. Я стала жить «двойной жизнью» — с одной стороны, бизнес
требовал времени, сил и отдачи, и я, бывало, несколько суток подряд не
могла заснуть ночью от элементарного перенапряжения, с другой — я же
делала все, чтобы не акцентировать на этом внимание. У меня было
ощущение, что моя работа в глазах мужа — развлечение, которое позволяет
мне не сидеть дома. Только в компании общих друзей муж мог заметить: «А
Юля-то у меня — молодец. Все сама, и ведь ей никто не помогает». Если у
меня была возможность не афишировать свою должность, я ей всегда
пользовалась. Сейчас я вообще думаю, что принижала свой вклад и свои
достижения. Перелом наступил в буквальном смысле: моя заместительница
сломала ногу и выпала из рабочего процесса накануне «горячего»
туристического сезона. Весь удар мне пришлось принять на себя: я стала
работать намного больше, и скрывать свою занятость уже не было ни
возможности, ни сил. И в тот момент я почувствовала, что осталась одна.
Мне очень требовалась помощь — и реальная физическая, и моральная,
конечно. На «двойную жизнь» уже не хватало ресурсов. Но муж будто
отказывался понимать, что происходит, требуя от меня, чтобы наша жизнь
хотя бы внешне никак не менялась.
Спустя полгода, когда я вышла из состояния цейтнота и
стресса и огляделась по сторонам, то поняла, что стоило мне перестать
везти, как паровозу, наши отношения, как они встали.
Поговорить у нас никак не получалось. Муж не хотел слушать «эту
ерунду» и отвечал: «Лично меня в наших отношениях все устраивает. Если у
тебя есть претензии, то ты с ними и разбирайся». Это отношение
масштабировалось и на ставший болезненным для нашей пары «детский
вопрос». Однако сделав выводы из истории со «штампом в паспорте», я не
хотела его ни подталкивать, ни заставлять, ни тем более ставить перед
фактом.
В итоге в ходе очередной моей попытки донести то, что я чувствую в
наших отношениях и понять, как это видит он и куда, по его мнению, мы
придем, если все будет продолжаться в том же духе, я услышала
предложение «съездить отдохнуть» или «пойти пожить к маме», что я и
сделала. Когда у нас состоялся разговор, я сказала, что не могу
отделаться от ощущения, что все время куда-то его тащу против его воли:
то в брак, то в отцовство, то еще куда-то. Я знала, что мой уход — это
шаг отчаяния, последняя мера, чтобы привлечь его внимание к себе и к
нашим отношениям. Но муж сказал довольно четко, что «стоять под балконом
и петь серенады» он не будет. А я, кстати, как раз этого и не ждала. Я
ждала осознанного ответа на вопрос, какими он видит наши отношения
дальше, если вообще видит. Целый год я держала дистанцию с внешним
миром, объясняя, что ничего страшного, мы не развелись, просто пока не
живем вместе. Но муж занял позицию обиженного, брошенного женой, которая
почему-то вдруг ушла и не возвращается. Вернуть меня пытались его
родители, общие друзья, только не он. И в одну из наших встреч он мне
сказал: «Ты же меня хорошо знаешь. Тогда ты тем более должна знать, что я
не изменюсь». И я понимаю, что он прав, потому что он имеет право быть
самим собой. Но по своему опыту я знаю, что измениться можно — было бы
желание, но это намного тяжелее, чем сказать «да, я такой».
Официальный развод все же состоялся, когда я совершенно случайно
узнала, что муж для всех продолжает играть роль оставленного, покинутого
и оскорбленного, а сам уже полгода живет с другой женщиной. Эта
ситуация, первоначально ужасно болезненная, в итоге избавила меня от
чувства вины перед «брошенным» на произвол судьбы мужем. Потому что до
этого момента мне было сложно поставить «точку» в наших отношениях.
Муж долго отказывался идти подавать заявление на развод, мотивируя
это тем, что я прекрасно знаю, насколько неважны для него «все эти
официальные процедуры».
Я не горжусь тем, что мне пришлось пережить развод, и не считаю это
личным достижением. Но сейчас я гораздо лучше понимаю, что нужно лично
мне, чего бы мне хотелось, что является для меня по-настоящему важным и
ценным. Не могу сказать, что развод помог мне открыть в себе новые
качества, скорее я смогла вернуться к себе настоящей.
Елена Шмидт, управляющий партнер фирмы «Фармоникс»
Мне
41 год, замуж я вышла «как все» — в 24 года за иностранца, но жить
остались в России. Причем это был сознательный выбор: немцы очень
надежны. Романтические чувства присутствовали, но это было вторично,
первично — надежность, стабильность и рациональный подход к жизни.
Вступить в брак было совместным решением. Но каждый при этом считал
себя в нем главным. У нас были партнерские отношения, просто меня тянуло
в одну сторону, его — в другую.
В первый год хотелось чего-то нового, но ты понимаешь, что твоя
вторая половина тебе этого дать не может, и во всех своих инициативах не
находишь поддержки. Его все устраивало. Он начал первым смотреть в
«другую сторону» в поисках своего идеала: именно домашнего,
тапочно-котлеточного. При этом я идеальная хозяйка, прекрасно готовлю,
всегда держала дом в идеальном порядке, и никаких претензий по этой
части ко мне никогда не было. Наоборот, обустройство дома мне тогда, да и
сейчас, доставляет удовольствие.
Но недовольство в отношениях накапливается. Нам не хватало друг друга
в плане эмоций, ощущения друг друга. Причем, как мне кажется, это было
обоюдным: ему не хватало меня, а мне — его.
Про немцев говорят, что они эффективны, но не креативны. В начале
меня это очень привлекало: я всегда знала, какой у нас план дня, месяца и
даже план года. Но как раз потом эта структурированность и
запланированность даже с моей врожденной консервативностью стала меня
утомлять. Хотя в рабочих вопросах он мне очень помогал. На тот момент мы
оба — вчерашние выпускники вузов — начинали активно строить карьеру.
Я всегда была настроена на успех, но муж к моим рабочим успехам не
ревновал. Наоборот, я могла обсудить с ним рабочий вопрос, хотя я
работала совсем в другой сфере — компании Bayer. Его советы всегда были
очень эффективны, что бы он ни говорил. Дальше я придавала им оттенок
креативности — и добивалась успеха. То, что я не могла сделать в своей
семейной жизни в плане экспромта и креатива, я переносила на работу, где
отрывалась по полной программе.
Так было все десять лет нашего брака. Еще в самом начале у меня были
гениальные идеи, как разнообразить нашу жизнь — например, сорваться к
друзьям на вечеринку, но все это заканчивалось одинаково. Он говорил:
«все, стоп, надо ехать домой. Это нельзя и это нельзя». Всегда была
сдерживающая сила, даже если тебе хорошо. Это была уже некая власть
обстоятельств над тобой, которая решает, как надо жить «правильно».
Конечно, были срывы, что естественно, и истерики, но крайне редко.
Наши семейные проблемы я долгое время вообще считала не проблемами, а
так, мелкой деталью, которая, конечно, мешает жить, но не сильно, и ее
решение можно отложить «на потом». Думала, что если сейчас не готова
решать, могу просто изменить свое отношение к этому.
Я очень старалась. Во-первых, потому что я не могла признать, что я
где-то совершила ошибку (например, выйдя замуж), во-вторых, я же сама
принимала все решения. Внешне мы выглядели идеальной парой с идеальными
отношениями.
После неудачных социальных экспромтов мы взяли собаку, решив, что это
сблизит нас и добавит новизну в отношения. Это была ошибка, хотя мы
очень старались «все делать правильно». Мы выбрали совершенно не
городскую собаку — афганскую борзую. Поэтому наше основное сближение
происходило в тот момент, когда мы в течение шести часов разыскивали ее с
фонариками по всему Нескучному саду (она любила от нас убегать на
прогулке).
Развод случился, наверное, потому, что в какой-то момент мы оба стали
«смотреть по сторонам». Я-то анализировала ролевые модели других семей.
Но он первый нашел свое счастье. Узнав об этом случайно, собрала свои
вещи и ушла без скандала. Хотя, конечно, я не каменная. Узнав о
существовании другой женщины, я высказала мужу все, что о нем думаю и о
ситуации. И, знаете, после такого эмоционального выступления мне стало
легче.
Он, конечно, пытался меня возвращать, говорил, что мы оба допустили
ошибку, но я считаю, что все поступки по «возврату» меня были больше
продиктованы привычкой. Не поверите, но сильной эмоциональной травмы
перед разводом у меня не было. Я анализировала факты: у меня много
работы, и я ею поглощена, он хочет развода, и я его тоже хочу. Помню,
тогда подумала: «Боже мой, ну ведь это должно было случиться рано или
поздно».
И я получила шанс наконец начать жить по-настоящему. И когда он
наконец устал меня возвращать, то подал на развод. Я очень благодарна
ему, что он довел эту ситуацию до конца. Мы остались приятелями. В конце
концов никто никому не сделал больно, и у нас было общее прошлое.
Вообще в том, что распадаются отношения, я считаю, всегда виновата
женщина. В том, что распался мой брак, конечно, виновата я. Я хотела
другой жизни и других отношений. Чтобы остаться в своем браке, мне надо
было себя сломать и отключить свои желания, но я себя не сломала, и
поэтому брак кончился. Я могла себя убедить, что не надо ничего менять, а
надо просто жить в тех условиях, которые есть. Это я не подходила под
эту модель брака. Сейчас я стала собой прежней.
После развода я наконец перестала заниматься «семейным
планированием», но второй брак случился довольно скоро. Во-первых, после
того, как я, не стесняясь, объявила, что мой первый брак кончился, на
дистанцию ухаживания вернулись те, кто не проявлял инициативы, зная, что
я замужем. Мы вместе уже пять лет, моей дочери три года.
В нашем браке я просто живу и больше не взращиваю отношения. Они
просто есть. Если в том браке я сама себя не устраивала, то в этом браке
я себе нравлюсь. Мне не надо воспитывать в себе отношение к чему бы то
ни было. Жизнь бьет ключом. Мы все время куда-то уезжаем, много суеты.
Наверное, именно этой суеты мне не хватало в стерильности первого брака.
И наконец у меня много чувств.
Если первый брак был браком разума, то второй стал браком сердца.
Какие выводы я сделала для себя из этой истории? Во-первых, все, что
ни делается, к лучшему. Теперь я в этом просто уверена. Во-вторых, надо
давать себе выплеснуть эмоции — те 15 минут моего монолога на повышенных
тонах мужу о его измене были важными и дали мне эмоциональную разрядку.
В-третьих, ни в коем случае не надо замыкаться в себе, надо выходить во
внешний мир и не надо стесняться того, что случилось. Да, я открыто
обсуждала, что развожусь, правда, конечно, не вдаваясь в детали. Вокруг
меня оказалось много адекватных людей — друзей и подруг, — которые
давали адекватные советы. Те друзья, которые считались общими, конечно, в
момент развода разделились, но я не потеряла ничего.
У меня нет времени анализировать, а правильно ли я живу во втором
браке. Говорят, что второй брак — это победа надежды над опытом. Так и
получилось: я когда-то надеялась жить эмоциями, ярко — и у меня все
получилось.
Мария Украдыженко, менеджер инвестиционных проектов
Формально
я не была замужем, но это можно легко назвать гражданским браком — к
моменту того расставания мы прожили вместе 6 лет. Много раз планировали
пожениться, трижды даже уже совсем серьёзно. Мы встретились буквально
на следующий день после своего девятнадцатилетия. Я была студенткой. О
карьере я не думала, вся моя жизнь была нацелена на то, чтобы сделать
хорошо любимому мужчине. Одно время довольно комфортно чувствовала себя
домохозяйкой: мы переехали из Петербурга в Москву, сняли в Москве
квартиру, строили жизнь в новом городе. Материально семью полностью
обеспечивал он, и главным был, безусловно, тоже он. Однако чем больше он
зарабатывал, тем позднее приходил домой, чаще не ужинал, мы все меньше и
меньше времени проводили вместе. Потом появилась возможность переехать
в большую квартиру, нанять домработницу. У меня появилось много
свободного времени, и я пошла снова учиться. Ему это в целом не
нравилось, потому что хотелось, чтобы я всегда была дома. В итоге мы
уехали за рубеж во время моей сессии, и я бросила институт. Потом я
все-таки устроилась на работу. Там меня хвалили, быстро продвигали, но
дома начались скандалы. Наши графики не совпадали: я рано вставала и
рано ложилась. В результате он стал ходить везде один, а потом, как
выяснилось, не один. Когда я обо всем узнала, то винила во всем себя, но
мыслей бросить его не было. С тех пор мы перестали расставаться, я
бросила работу и зажила уже совсем на 100% его жизнью. Но наши отношения
уже никогда не вернулись к тем, какими они были раньше. За эти шесть
лет он прошёл путь от обычного провинциального мальчика до московского
олигарха со всеми атрибутами в виде дорогой машины, охраны и вороха
малолетних любовниц из модельной среды. Пыталась поймать его с поличным,
но при этом очень боялась расставания, думая, что если он меня бросит,
то я умру. Я, будучи худой от природы, похудела еще на шесть
килограммов, была похожа просто на скелет. Само расставание в результате
не было для меня громом среди ясного неба. Слишком долго все длилось.
Он в очередной раз попросил меня уехать обратно в Петербург, сказал, что
любит другую и хочет строить с ней отношения, выдав на прощание $1000, и
разрешил пожить один месяц в его питерской квартире и надеется на то,
что я его лишний раз не буду беспокоить. У меня не было сил
сопротивляться, и я уехала. Сразу после приезда я устроилась на работу в
первую попавшуюся фирму офис-менеджером с зарплатой $400. Уже через
неделю он умолял меня вернуться, всё забыть и начать совместную жизнь,
как говорят, с чистого листа. Но для меня это было хорошим уроком, и я
уже ему не верила. Была обида за то, что я всё это время жила его
жизнью. Поэтому было страшно обидно, что он этого не ценил и смог меня
бросить — одну, без денег, без жилья, без работы. Я как-то вдруг
поняла, что надо быть самостоятельной, что надо строить свою жизнь, что
надо иметь какую-то финансовую и моральную независимость, чтобы никогда
больше не оказаться в этой унизительной ситуации. Так что получилось,
что, сам того, наверное, не желая, он создал мне этот самый стимул, и
очень качественно его создал.
Это был 2004 год. Сейчас я работаю в той же компании и являюсь одним из ее топ-менеджеров.
Источник: http://www.forbes.ru/forbes-woman/psihologiya/57098-razvodnye-mosty |