Тундра—радуга
Тундре — лучшие слова, Что в судьбе есть у долган. Огдо
Шерсть мохнатую ветров Вздыбил тундровый мороз. Холод, словно дым костров, Выжимает бисер слез. Но такой не представляй, Друг мой, родину долган. Это поэтическое признание в любви земле родной Любы Аксеновой почти сорокалетней давности, когда еще верилось (и небезосновательно!) в индустриализацию территории, сельскохозяйственные «расцветы» и изобильность — словом, в то, что должно было стать не Норильским, а Таймырским промышленным районом, многоотраслевым, созиданием раздвигающим горизонты. То была присказка. Сказка — дальше.Во множественно написанных в 30–е годы (а именно в начале 30–х), но неопубликованных обзорах по экономической географии Таймыра, хранящихся ныне по архивам норильским и дудинским, содержатся те самые футуристические планы таймырского индустриального плацдарма, с которого пойдет победное завоевание всего заполярного пространства. Совершенно очевидно, что основанием подобных представлений становилась норильская стройка, на что указывали все без исключения авторы трудов, в том числе и того, о котором речь сегодня.Полярные земледельцыНазван он «Хатангский район» и подготовлен сотрудниками (Иванов, Савватимский, Буткевич, Наумов, Черняк, Климушев, Ульбрих) Института полярного земледелия, завершившими работу 15 декабря 1935 года, что, с точки зрения происходившего в то время на Таймыре, весьма немаловажно. Но на столь точной хронологии, увы, кончаются дальнейшие библиографические подробности рукописи: авторы не составили ни аннотации, ни перечня ссылок, ни, поскромничав, собственных инициалов. Стоит ли после этого говорить о ставшем уже привычном разочаровании от «тупиков» при поиске личных дел авторов в отделе кадров НИИСХ Крайнего Севера, преемника «полярных земледельцев», если материалы к очерку, статистику, социологию и прочее собирали, судя по тексту, в течение 35–го года, в те времена, когда институт еще не прописался окончательно за Полярным кругом. Наверняка то была научная экспедиция, одна из многих комплексных, ориентированных на грандиозность планов Главсевморпути. И народ мог собраться из разных научных учреждений. Но и при состоявшемся в 37–м северном «новоселье» института, на перепутьях и лихостях времени (собственно, только что подавлено восстание аборигенов таймырской тундры, прикатившееся, кстати, именно с хатангского левобережья) легко представить себе затерявшиеся следы и имена исследователей. Гибельный сценарий вовсе не исключен, поскольку, вспоминал бывший начальник Игарского отдела НКВД М. Н. Шорохов (он восстание и подавлял), репрессии вернулись в тундру широко и многолюдно, прибрав поначалу «прощенных» властью повстанцев, а после — апологетов подкулачников, в число которых запросто могли попасть и ученые со своими несвоевременными и вредоносными сентенциями, противостоящими торжеству коллективизации на Таймыре. Чего только стоят контрреволюционные выводы одного из них — Буткевича, автора раздела «Сельское хозяйство», дописавшегося до того, что вековечное ведение хозяйства аборигенами — это и есть в чистом виде колхоз! Без всякого Маркса, идеологии и указующе–вдохновляющего партаппарата! Эк, на что покусился! А 58–ю ему! Ленинградские научные школы, закрываясь, этапами отправлялись на перековку...Сельское хозяйствоВ трудно поддающейся в настоящем квалификации хозяйственной деятельности Хатангский район мало чем отличается в этом смысле от почти 80–летней дали, зафиксированной исследователями. «Сельское хозяйство в пределах Хатангского района не было раньше, НЕ СУЩЕСТВУЕТ и в настоящее время, как отрасли хозяйства, в той или иной степени привлекающей внимание местного населения... Между тем организация здесь местной сельскохозяйственной базы потребуется в ближайшее же время в связи с перспективой превращения района в более или менее крупный промышленный центр». «Базу», кстати заметить, летом 34–го организовали, высадив на 50 квадратах, «обработанных лопатами и граблями», репу, свеклу, морковь, картофель и даже огурцы с помидорами! «Ободряющие результаты» (огурцы с помидорами, ясно, сгинули на корню) требуют, оптимистично заявляют наши исследователи, «тщательно и научно обставленных опытов».  Ненужные богатстваК
колхозно–совхозной эпопее тундры мы не раз еще вернемся, прежде
ответив, отчего ж район так и не стал «более или менее», ведь
перспективы–то высвечивались ого–го?! «Начатыми в 1933 году, — читаем в
отчете, — горно–геологическими исследованиями выявлено наличие в
пределах Хатангского района... по берегам Хатангского залива... запасов
высококачественных каменных углей, также соляные купола с
сопровождающими их месторождениями нефти, серы, газов и минеральных
источников... Наличие особо ценных в полярных условиях источников
твердого и жидкого топлива... служит предпосылкой для развития в районе в
ближайшие годы соответствующих отраслей горно–рудной промышленности».
Ну, с этой футурологией мы уже знакомы, а вот «купол»–то оказался пуст,
излив из себя хилое количество нефти, что с разочарованием зафиксировала
экспедиция на Нордвике, покидая навсегда поселок. А вот угля в самом
деле оказалось столь изобильно, что в одночасье... он стал никому не
нужен. «Старший брат» — Норильский комбинат с его Кайерканом и
налаженными транспортными схемами — вновь «закопал» хатангские
месторождения, да столь основательно, что нынче, исчерпав до донца
единственную шахту Кутуя, согревавшую десятилетия весь район, другой
никак не наладят. Говорят, нерентабельно, будем, сказал губернатор,
топиться мазутом с помощью умных импортных печек. Ладно, будем... По информации друзей–геологов, ковыряются в окрестностях Хатанги в поисках сподручных недорогих бурых углей.К истокам«Освоение Хатангского залива и р. Хатанги... дадут возможность, — заверяют авторы исследований, — в кратчайший срок ликвидировать культурную и хозяйственную отсталость района и превратить его в один из важнейших промышленных районов Крайнего Севера». А как же самодостаточность, укладность, традиционализм, в конце концов, народов, «превращаемых в один из важнейших промышленных»?! Вновь возвращаясь в сегодня, с удовлетворением отмечаем, что ничего иного, как вот именно возврат к истокам традиций, к родоплеменной организации ведения хозяйства на Таймыре, и придумывать ничего не надо. Худо только, что возвращение это обременено таким количеством бюрократии, бумаг и поборов, до которых народ тундры охоты никогда не имел, что доброе дело опять грозит застопориться!Было ведь, недавно и было: «Основные производительные силы (читай просто: основа жизни. — В. М.) Хатангского района заключаются в оленьих стадах, охотничьих и промысловых богатствах... Оленеводство служит основой хозяйства малочисленного (2365 человек при географической плотности 0,7 чел. на 100 кв. км) населения района».Посетовав вначале, что об авторах исследования нам ничего не известно, будем судить об их знакомстве с северной темой по содержанию рукописи, которая в очередной раз свидетельствует об «ученом примитивизме», часто наивном и трогательном, особенно в этнографических, бытовых пассажах. «Национальный состав коренного населения: якутов — 242 хозяйства или 47,8 %, долган — 33,5%, ненцев — 11%, затундренских крестьян — 5% и эвенков — 2,7%. Все туземное население является кочевым, сосредотачиваясь в основной своей массе на зиму в полосе лесотундры вдоль Хатангского тракта, по так называемым станкам». Зимовий тех, сгинувших навсегда и доныне существующих, насчитывалось до 28 — Лабаз, Урядник, Рассоха, Блудная, Горелый, Казачий... Окрест их «табуны оленей, принадлежащих туземцам, обслуживающим тракт». В 1934–м, к примеру, тремя тысячами оленей перевезено 220 тонн грузов.Национальная пестрота меж тем мирно сосуществующих народов, что летний ковер разнотравья тундры, всяк живет на особицу — кто в чуме, кто в балке нартяном, кто оленя верхового держит, а кому и в диковину. Но все тундрой кормятся, тундрой–радугой, изобильной и вольной. Виктор МАСКИН Источник: http://infa24.ucoz.ru/publ/6 | ||
|
| ||
| Просмотров: 926 | | | ||
| Всего комментариев: 0 | |