Затундра. ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
Пясина притягательна. Она манит рыбаков сказочными
уловами и деликатесной рыбой, охотников – обилием дичи и бесконечными
стадами северного оленя, исследователей и ученых – уникальной
историчностью этих мест. Главная притягательность долины реки Пясины – в
ее труднодоступности. Летом добраться сюда весьма проблематично на
любом виде транспорта. Зимой же вся историчность территории скрыта под
солидным слоем снега.
Любой вездеход,
обходя гигантское озеро Пясино, с трудом преодолевает болотистые
подступы к реке и далеко не всегда в состоянии пересечь множество
непредсказуемых, порой опасных рек и ручьев, притоков основного русла
Пясины. Броды и переправы через них знают только избранные. Предчувствие сенсаций Речной транспорт гораздо легче приходит в дельту реки, но только при наличии большого везения – на пути к цели лежит огромное озеро Пясино. Проход по нему сродни лотерее, в которой ставкой может быть жизнь. Гладь этого водоема обманчива. В считаные минуты спокойная вода может превратиться в кошмар для неопытного судоводителя. Пясинские штормы давно уже стали притчей во языцех и погубили немало судов и людей. Кроме того, водный путь на Пясину возможен только в течение нескольких недель после ледохода, пока река полноводна, так как вся пясинская система славится своими мелями. В этот период через озеро пробиваются грузовые баржи, буксируемые судами типа "Костромич” и "Ярославец”, специально созданными для таких условий плавания. Они спешат обеспечить всем необходимым поселки, раскиданные по реке. Но даже эти катера-трудяги, ведомые опытными капитанами, то и дело садятся на мели, возникающие после каждого шторма в самых неожиданных местах. Вдобавок река ежегодно немного меняет фарватер, поэтому старые лоции не всегда годятся для проводки судов. Самый надежный вид транспорта для этих мест – воздушный, но цена такого путешествия доступна далеко не всем. Много веков назад на пясинских берегах начали селиться люди – русские переселенцы из западных районов страны, стремившиеся найти здесь долгожданную вольницу. В основном это были люди, не нашедшие себя в рамках существующего тогда социума: ортодоксальные староверы, беглые каторжники, неадекватные вольнодумцы и прочие охотники за дичью и удачей. Охота, рыбалка и пушной промысел приносили немалый доход, поэтому к десяткам русских поселений на реке Пясине потянулись кочевники, тунгусы и самоеды в надежде на выгодный товарообмен. В результате ассимиляции (кровосмешения) этих народов с русскими образовался новый субэтнос – затундренные крестьяне, первое документальное упоминание о которых относится еще к 1610 году. Кстати, затундрой в те времена называли всю территорию как Пясинской, так и Хатангской водной системы. А если верить карте Страленберга 1730 года, то южнее нас находились такие области, как Лукоморье и Сикомора. Справедливости ради стоит сказать, что наши места были обжиты задолго до этого. Несколько тысяч лет до нашей эры здесь плавили медь примитивным способом. Следы такого древнего медеплавильного производства на озере Половинка нашел археолог Леонид Хлобыстин в 70-х годах прошлого века. Но нас, как исследователей истории Таймыра, всегда больше волновала тема средневековых пясинских поселений. Дело в том, что в связи с труднодоступностью, даже замкнутостью пясинского района именно в этих поселениях была образована уникальная, ни на что не похожая культура, возник неповторимый образ жизни. Главное, что следы этих самых поселений, а их было несколько десятков, должны были относительно хорошо сохраниться опять же в силу их труднодоступности. Кроме того, местный климат неплохо консервирует старину. Если наши предположения верны, то экспедиция, снаряженная в затундру, просто обречена на успех. Конечно же, на каждом шагу нас должны ждать находки, которые открыли бы множество новых, возможно, даже сенсационных страниц в истории Таймыра. Старинные поселки наверняка полны редких артефактов. Вот поэтому Пясина и манит нас уже много лет, в течение которых, не имея возможности попасть к вожделенным историческим местам, мы опосредованно изучали их историю и планировали будущие исследовательские работы. Таким образом, мы заранее определили места основных поисков, что здорово облегчило полевую работу, когда нам наконец-то удалось добраться до пясинских берегов. Легенды реки Пясины Первый раз это случилось летом 2008 года, когда мы, исследовательская группа альманаха "Неизвестный Норильск”, в течение недели вместе с экипажем судна "Ленинград” прошли путь до поселка Усть-Авам и обратно. Тащили баржу с углем и очень торопились – за короткую навигацию речникам надо многое успеть. О детальном изучении местности не могло быть и речи. Тогда, несмотря на беглое знакомство с побережьем, мы убедились в том, что на Пясине просто необходима большая исследовательская работа. О перспективности исторических поисков по всему течению можно было судить по многим признакам. Это и руины ветхих построек, и заброшенные зимовья, и каркасы традиционного национального жилья. Обрушенные течением и паводком берега частенько обнажали непонятные предметы удивительной притягательности. Нынешние обитатели реки рассказали множество местных легенд, которые могли иметь под собой реальную историческую основу. Главным же фактическим доказательством активной жизни на Пясине в прошлые века были кладбища, как национальные, так и староверские, встретившиеся нам многократно по всему течению реки. Затундра готова была открывать нам свои тайны, но в тот раз обстоятельства не позволили провести хоть сколько-нибудь детальное исследование. Судно работало по собственному графику, выполняя план перевозок, а мы с сожалением наблюдали, как тают вдали сенсации локальной истории. Мы решили обязательно вернуться в эти края для проведения полноценной поисковой работы. Для этого нужны были деньги. Летом 2011 года нам совместно с активом школы №41 удалось выиграть гранд краевого правительства на проведение исследовательских работ в районе реки Пясины. И мы, так долго мечтавшие об этом, использовали появившуюся возможность. Прежде всего был определен состав экспедиции. В нее вошли тринадцать человек: технический руководитель – преподаватель школы №41 Анна Карлова, методист-воспитатель и туринструктор Людмила Кожевникова, тележурналист, участник многих аналогичных экспедиций Егор Тулновский и спасатель Сергей Риндик. Научной частью занимались мы, исследовательская группа "Неизвестного Норильска” Станислав и Лариса Стрючковы. Кроме того, впервые в истории Пясины в экспедиции участвовали как полноправные ее члены семь детей – в основном ученики старших классов школы №41. Благодаря заявке, предоставленной в краевую комиссию, наша экспедиция получила романтическое название "Легенды реки Пясины”. Любая полевая работа подразумевает некое совмещение разных видов деятельности. Прибыв на место, коллектив должен прежде всего обеспечить себе максимально комфортные условия. От организации быта напрямую зависит качество поисковой работы. Забыв о чинах и регалиях, все дружно таскают рюкзаки, ставят палатки, благоустраивают лагерь и обеспечивают костер, создавая удобный временный поселок, что в условиях тундры не всегда легко. Особенно новичкам-школьникам. После назначения дежурных и приготовления пищи жизнь в лагере входит в некое упорядоченное русло, и тогда уже участники экспедиции приступают к долгожданным поискам на прилегающей территории. Таких лагерей за время экспедиционных работ на реке у нас было три, и на каждой из этих стоянок мы задерживались по нескольку дней, чтобы провести веерный осмотр местности и детально исследовать наиболее интересные объекты. Кроме того, пользуясь наличием нанятых на краевые деньги катеров, мы неоднократно совершали дневные вылазки в места, расположенные на значительном отдалении от базового лагеря. Так мы экономили время и силы, необходимые для обустройства стоянки и значительно расширяли зону поиска. Первой опорной базой нашей экспедиции была выбрана старинная промысловая точка Черная, расположенная на впадении в Пясину одноименной речки. Она расположена более чем в 200 километрах от Норильска на север по течению. Черная была выбрана для стоянки не случайно – этот промысел известен как минимум с ХIХ века, и его территорию непременно требовалось тщательно осмотреть. Шансы отыскать в районе этого промысла следы старой и даже древней жизни были велики. Недаром уже упомянутый нами археолог Хлобыстин проводил здесь раскопки сорок лет назад. К тому же это была наиболее удаленная от города зона нашего поиска, откуда экспедиция в любых обстоятельствах при перемещении по реке должна была направляться обратно к дому. Именно такой принцип был определен руководством экспедиции еще при ее планировании. Обосновавшись на ветреном берегу в некотором отдалении от действующих построек, мы познакомились с хозяином точки Александром и его товарищем Николаем, получив от этих рыбаков нужную информацию о недавнем прошлом объекта и заручившись поддержкой на время работ. Долгожданный поиск начался. Пропавшее надгробие Была еще одна причина, по которой первой опорной точкой мы выбрали Черную. Отсюда на катерах за пару часов мы могли добраться до Сенькиного Мыса, географического объекта, расположенного еще на 70 километров дальше от города, неподалеку от широко известного поселения Кресты Авамские. Такая однодневная вылазка должна была подтвердить либо опровергнуть давнюю легенду о мемориальной плите, якобы стоящей на побережье с незапамятных времен. Эта история несколько последних десятилетий была популярна среди тундрового народа – рыбаков, охотников и туристов. Рассказывали, что где-то на бесконечных пясинских берегах случайно была обнаружена полированная плита, изготовленная не то из мрамора, не то из гранита. Некоторые говорили, что видели на монументе дату и даже какую-то надпись. Более детальных сведений об этом предмете никто не сообщал, и никто не мог указать точное место расположения плиты. Однако все сходились во мнении, что для наших мест "эта штука” – настоящая диковина, хотя бы потому, что ни мрамора, ни гранита для создания такого изделия в округе попросту нет. Как водится, народная молва старательно выдвигала самые невероятные версии появления плиты. Кто-то говорил, что это надгробие на таинственной могиле погибших в здешних местах неизвестных декабристов, а кто-то, напротив, утверждал, что это привезенный с материка памятный знак в честь участников арктических экспедиций и к захоронениям отношения не имеет. Правды не знал никто, и плиты никто не видел. Ни те, кто бороздил воды Пясины много лет, ни те, кто жил на реке. Первым черты реальности этой легенде придал норильский турист Сергей Ивков. Строитель по профессии, а по натуре любопытный и непоседливый человек, он много лет исследовал окрестности нашего города. Оказавшись неплохим публицистом, Сергей часто печатался в местной прессе с рассказами о своих путешествиях, открытых им тайнах и найденных предметах. Он призывал земляков обратить внимание на окрестности родного города, насладиться уникальной природой, поискать ответы на многочисленные загадки территории. Многие норильские легенды благодаря Сергею Ивкову стали реальностью, историческими фактами. Он же явился родоначальником некоторых новых невероятных историй, обнаружил несколько необъяснимых явлений в окрестностях города. В одной из своих статей Сергей Ивков рассказал, что сам он тоже плиту не видел, но встречался и общался с человеком по фамилии Бубнов, который в составе группы туристов в 1961 году случайно наткнулся на этот памятник. На надгробии якобы хорошо читалась надпись: "Погибшему графу, графине и их дочери. 1740”. Понятно, что такое свидетельство только подогрело интерес общественности к легендарной находке. Надо сказать, что сам Ивков никогда в достоверности свидетельств очевидцев не сомневался и в существование плиты свято верил. Однако добраться до места событий так и не смог. Зато вел активную исследовательскую работу, пытаясь узнать об этом памятнике как можно больше. В течение многих лет Сергей переписывался с музеями Красноярского края, сотрудники большинства из которых только разводили руками. Но не все. Сотрудница енисейского музея Татьяна Игнатьева предположила, что таинственная плита могла быть следствием репрессий семьи Долгоруких в 1739 году. Проиграв битву за российский престол после смерти Петра I, многие сподвижники царя сильно пострадали. Среди них князья Долгорукие. И они сами, и все их многочисленные родственники, друзья и даже челядь были сначала сосланы в Березов вместе с Меньшиковым, а затем многие казнены. Оставшихся в живых заточили в отдаленные северные монастыри и каторги. Дальнейшая судьба этих людей неизвестна. Что же касается "памятника из полированного гранита”, скажу, что появиться он в наших местах мог не ранее 1825 года, когда император Александр I приказал "найти захоронения сподвижников Петра, привести их в порядок и обеспечить надлежащий надзор”. Плита, по мнению енисейского историка, могла быть одним из таких приведенных в порядок захоронений, ведь кто-то из Долгоруких вполне мог дожить свои дни в наших краях. Во всяком случае, другой, более стройной версии появления на Пясине пресловутой плиты до сих пор не появилось. Несмотря на внятно обозначенную интригу и отчаянные призывы энтузиастов, поисками памятника так никто и не занялся. Повторюсь: Пясина труднодоступна, и люди на реке весьма прагматичны, им не до праздных поисков. А денег на поисковые цели, как водится, никто не выделял. В общем, не сложилось. Сам Сергей Ивков, так и не разгадав тайну плиты и даже не увидев ее, переехал жить в Смоленск. А через несколько лет прислал в нашу редакцию письмо. Опытный краевед просто не знал, кому можно было передоверить некоторые не разгаданные им в течение норильской жизни загадки Таймыра. После того как ему в руки попали несколько номеров журнала "Неизвестный Норильск”, Сергей Ивков решил, что именно мы, издатели альманаха, достойны посвящения в тайну. В достаточно объемном тексте среди прочих тем была очень подробно описана история плиты и впервые указаны точные координаты ее местонахождения. Кроме того, к рукописи прилагалась карта среднего течения Пясины, где красным карандашом была обведена зона возможного поиска. Это и был Сенькин Мыс. Вот что писал нам автор письма: "Недалеко от впадения в реку Пясину притока Дудыпты, где поселок Кресты, я отметил красным карандашом кружок. В кружке видны два маленьких кружочка – это два острова в русле реки Пясины. Напротив одного из них, скалистого, стоит памятник. Из реки он не виден. Эту карту мне дали геологи, а Бубнов, который в 1961 году нашел памятник, показал на карте это место. Памятник стоит на правом берегу”. Скажу откровенно, в существование памятника я никогда не верил и специально ехать, чтобы искать его, не стал бы. Ведь Сергей Ивков, при всем моем уважении, не очевидец, а пропагандист. Он вполне мог попасть под влияние красивой легенды и добросовестно заблуждаться. Для снаряжения целевой экспедиции нужны были факты. Тем не менее при случае указанное место я, конечно, осмотрел бы непременно: мало ли, а вдруг! Вскоре мы познакомились с работником нынешнего рыбхоза Николаем Черкашиным, который заявил, что много лет назад лично видел обелиск на берегу Пясины, указал место и даже нарисовал план местности для облегчения поисков. Это было там же, куда ранее призывал отправиться на поиски Сергей Ивков – в районе Сенькиного мыса. Теперь ситуация менялась, так как свидетельство очевидца не принимать во внимание нельзя. По его словам, плита не стояла, а лежала на земле и вполне могла за эти годы врасти в землю, стать незаметной. Надписи на ней он не помнил. Согласитесь, что после такого сообщения веры в существование монумента заметно прибавилось и, чтобы окончательно "закрыть тему”, памятник нужно было искать. Источник: http://norilsk-zv.ru/articles/zatundra.html | |
|
| |
| Просмотров: 901 | | |
| Всего комментариев: 0 | |